Неточные совпадения
Как ни
велика была «нужа», но всем как будто полегчало при
мысли, что есть где-то какой-то человек, который готов за всех «стараться».
— Каждый член общества призван делать свойственное ему дело, — сказал он. — И люди
мысли исполняют свое дело, выражая общественное мнение. И единодушие и полное выражение общественного мнения есть заслуга прессы и вместе с тем радостное явление. Двадцать лет тому назад мы бы молчали, а теперь слышен голос русского народа, который готов встать, как один человек, и готов жертвовать собой для угнетенных братьев; это
великий шаг и задаток силы.
— Да что же, я не перестаю думать о смерти, — сказал Левин. Правда, что умирать пора. И что всё это вздор. Я по правде тебе скажу: я
мыслью своею и работой ужасно дорожу, но в сущности — ты подумай об этом: ведь весь этот мир наш — это маленькая плесень, которая наросла на крошечной планете. А мы думаем, что у нас может быть что-нибудь
великое, —
мысли, дела! Всё это песчинки.
А мы, их жалкие потомки, скитающиеся по земле без убеждений и гордости, без наслаждения и страха, кроме той невольной боязни, сжимающей сердце при
мысли о неизбежном конце, мы не способны более к
великим жертвам ни для блага человечества, ни даже для собственного счастия, потому, что знаем его невозможность и равнодушно переходим от сомнения к сомнению, как наши предки бросались от одного заблуждения к другому, не имея, как они, ни надежды, ни даже того неопределенного, хотя и истинного наслаждения, которое встречает душа во всякой борьбе с людьми или с судьбою…
Но это спокойствие часто признак
великой, хотя скрытой силы; полнота и глубина чувств и
мыслей не допускает бешеных порывов: душа, страдая и наслаждаясь, дает во всем себе строгий отчет и убеждается в том, что так должно; она знает, что без гроз постоянный зной солнца ее иссушит; она проникается своей собственной жизнью, — лелеет и наказывает себя, как любимого ребенка.
Можно сказать, что не столько радовался ученик, когда пред ним раскрывалась какая-<нибудь> труднейшая фраза и обнаруживается настоящий смысл
мысли великого писателя, как радовался он, когда пред ним распутывалось запутаннейшее дело.
Точно ли так
велика пропасть, отделяющая ее от сестры ее, недосягаемо огражденной стенами аристократического дома с благовонными чугунными лестницами, сияющей медью, красным деревом и коврами, зевающей за недочитанной книгой в ожидании остроумно-светского визита, где ей предстанет поле блеснуть умом и высказать вытверженные
мысли,
мысли, занимающие по законам моды на целую неделю город,
мысли не о том, что делается в ее доме и в ее поместьях, запутанных и расстроенных благодаря незнанью хозяйственного дела, а о том, какой политический переворот готовится во Франции, какое направление принял модный католицизм.
Эта простая
мысль отрадно поразила меня, и я ближе придвинулся к Наталье Савишне. Она сложила руки на груди и взглянула кверху; впалые влажные глаза ее выражали
великую, но спокойную печаль. Она твердо надеялась, что бог ненадолго разлучил ее с тою, на которой столько лет была сосредоточена вся сила ее любви.
— Соединение бойкости языка с наивностью поверхностной
мысли — не
велика мудрость, — докторально и даже сердито начал Попов, но тесть прервал его...
Но думалось с
великим усилием,
мысли мешали слушать эту напряженную тишину, в которой хитро сгущен и спрятан весь рев и вой ужасного дня, все его слова, крики, стоны, — тишину, в которой скрыта злая готовность повторить все ужасы, чтоб напугать человека до безумия.
Он торжествовал внутренне, что ушел от ее докучливых, мучительных требований и гроз, из-под того горизонта, под которым блещут молнии
великих радостей и раздаются внезапные удары
великих скорбей, где играют ложные надежды и великолепные призраки счастья, где гложет и снедает человека собственная
мысль и убивает страсть, где падает и торжествует ум, где сражается в непрестанной битве человек и уходит с поля битвы истерзанный и все недовольный и ненасытимый.
— А вон и наши
великие чудотворцы!.. — крикнул Веревкин, прерывая
мысли Привалова.
Вместе с Парижем пережило новое человечество медовый месяц свободной жизни и свободной
мысли;
великую революцию, социализм, эстетизм, последние плоды буржуазного атеизма и мещанства.
Россия, как Божья
мысль, осталась
великой, в ней есть неистребимое онтологическое ядро, но народ совершил предательство, соблазнился ложью.
Современному направлению, признавшему торжество смерти последним словом жизни, нужно противопоставить очень русские
мысли Н. Федорова,
великого борца против смерти, признававшего не только воскресение, но и активное воскрешение.
И мы имеем все основания полагать мировую миссию России в ее духовной жизни, в ее духовном, а не материальном универсализме, в ее пророческих предчувствиях новой жизни, которыми полна
великая русская литература, русская
мысль и народная религиозная жизнь.
В статьях этих я жил вместе с войной и писал в живом трепетании события. И я сохраняю последовательность своих живых реакций. Но сейчас к
мыслям моим о судьбе России примешивается много горького пессимизма и острой печали от разрыва с
великим прошлым моей родины.
«Общественное» миросозерцание русской интеллигенции, подчиняющее все ценности политике, есть лишь результат
великой путаницы, слабости
мысли и сознания, смешения абсолютного и относительного.
Думал я о сем много, а теперь
мыслю так: неужели так недоступно уму, что сие
великое и простодушное единение могло бы в свой срок и повсеместно произойти меж наших русских людей?
О гордости же сатанинской
мыслю так: трудно нам на земле ее и постичь, а потому сколь легко впасть в ошибку и приобщиться ей, да еще полагая, что нечто
великое и прекрасное делаем.
Я же
мыслю, что мы со Христом это
великое дело решим.
Послушайте, вы целитель, вы знаток души человеческой; я, конечно, не смею претендовать на то, чтобы вы мне совершенно верили, но уверяю вас самым
великим словом, что я не из легкомыслия теперь говорю, что
мысль эта о будущей загробной жизни до страдания волнует меня, до ужаса и испуга…
— Эх, Миша, душа его бурная. Ум его в плену. В нем
мысль великая и неразрешенная. Он из тех, которым не надобно миллионов, а надобно
мысль разрешить.
Он представлен с раскинутым воротником рубашки; живописец чудно схватил богатые каштановые волосы, отрочески неустоявшуюся красоту его неправильных черт и несколько смуглый колорит; на холсте виднелась задумчивость, предваряющая сильную
мысль; безотчетная грусть и чрезвычайная кротость просвечивали из серых больших глаз, намекая на будущий рост
великого духа; таким он и вырос.
Но матушка не давала ей засиживаться.
Мысль, что «девки», слушая Аннушку, могут что-то понять, была для нее непереносною. Поэтому, хотя она и не гневалась явно, — в такие
великие дни гневаться не полагается, — но, заслышав Аннушкино гудение, приходила в девичью и кротко говорила...
Это, конечно, совсем не значит, что я не хотел учиться у других, у всех
великих учителей
мысли, и что не подвергался никаким влияниям, никому ни в чем не был обязан.
Фашистские движения на Западе подтверждали эту
мысль, они стоят под знаком
Великого Инквизитора — отказ от свободы духа во имя хлеба.
Меня связывала со многими представителями русской религиозной
мысли начала XX века
великая надежда, что возможно продолжение откровения в христианстве, новое излияние Духа Святого.
Славянофилы не поняли неизбежности реформы Петра для самой миссии России в мире, не хотели признать, что лишь в петровскую эпоху стали возможны в России
мысль и слово, и
мысль самих славянофилов, стала возможна и
великая русская литература.
Зачем заботиться о приобретении познаний, когда наша жизнь и общество в противоборстве со всеми
великими идеями и истинами, когда всякое покушение осуществить какую-нибудь
мысль о справедливости, о добре, о пользе общей клеймится и преследуется, как преступление?» «Везде насилия и насилия, стеснения и ограничения, — нигде простора бедному русскому духу.
Кант
велик, и значение его в истории философской
мысли огромно не потому, что он породил неокантианство, а потому, что породил философию Фихте, Гегеля и Шеллинга.
Средние века не есть эпоха варварства и тьмы; этот старый взгляд давно уже оставлен культурными историками, наоборот, это эпоха
великого напряжения духа,
великого томления по абсолютному, неустанной работы
мысли, это эпоха культурная и творческая, но не дневного творчества, а ночной культуры.
Наше сознание слишком загипнотизировано философским модернизмом, в котором мельчает
мысль [Под модернизмом я имею главным образом в виду новейшие формы критицизма и позитивизма.] и гибнут
великие философские стремления и традиции прошлого.
Не понимаю, отчего лебедь считался в старину лакомым или почетным блюдом у наших
великих князей и даже царей; вероятно, знали искусство делать его мясо мягким, а
мысль, что лебедь служил только украшением стола, должна быть несправедлива.
Великие в меновном торгу затруднения побудили
мыслить о знаках, всякое богатство и всякое имущество представляющих.
Но к вящему сожалению о жребии человеческого умствования скажем, что
мысль великая рождала иногда невежество.
Скоро бы из среды их исторгнулися
великие мужи для заступления избитого племени; но были бы они других о себе
мыслей и права угнетения лишенны.
Если свободно всякому
мыслить и
мысли свои объявлять всем беспрекословно, то естественно, что все, что будет придумано, изобретено, то будет известно;
великое будет велико, истина не затмится.
Один несмысленный урядник благочиния может величайший в просвещении сделать вред и на многие лета остановку в шествии разума; запретит полезное изобретение, новую
мысль и всех лишит
великого.
Он смотрит вдаль, в горизонт;
мысль,
великая, как весь мир, покоится в его взгляде; лицо грустное.
— Договаривайте, князь, — особенно плавно протянул он, — договаривайте. Я снисходителен, говорите все: признайтесь, что вам смешна даже
мысль видеть пред собой человека в настоящем его унижении и… бесполезности, и в то же время слышать, что этот человек был личным свидетелем…
великих событий. Он ничего еще не успел вам… насплетничать?
Поклонник Баха и Генделя, знаток своего дела, одаренный живым воображением и той смелостью
мысли, которая доступна одному германскому племени, Лемм со временем — кто знает? — стал бы в ряду
великих композиторов своей родины, если б жизнь иначе его повела; но не под счастливой звездой он родился!
[Весь дальнейший текст до конца абзаца («Роскошь помещения… плебеями») не был пропущен в печать в 1859 г.] Роскошь помещения и содержания, сравнительно с другими, даже с женскими заведениями, могла иметь связь с
мыслью Александра, который, как говорили тогда, намерен был воспитать с нами своих братьев,
великих князей Николая и Михаила, почти наших сверстников по летам; но императрица Марья Федоровна воспротивилась этому, находя слишком демократическим и неприличным сближение сыновей своих, особ царственных, с нами, плебеями.
Мысли эти представлялись моему уму с такою ясностью и поразительностью, что я даже старался применять их к жизни, воображая, что я первый открываю такие
великие и полезные истины.
Перед экзаменом инспектор-учитель задал им сочинение на тему: «
Великий человек». По словесности Вихров тоже был первый, потому что прекрасно знал риторику и логику и, кроме того, сочинял прекрасно. Счастливая
мысль мелькнула в его голове: давно уже желая высказать то, что наболело у него на сердце, он подошел к учителю и спросил его, что можно ли, вместо заданной им темы, написать на тему: «Случайный человек»?
Пришла мне
мысль — сыграть нам театр, хороший, настоящий, и мой взгляд по сему предмету таков, чтобы взять для представления что-нибудь из Шекспира; так как сего
великого писателя хотя и играют на сцене, но актеры, по их крайнему необразованию, исполняют его весьма плохо.
Я им говорил не свое, а
мысли великих мыслителей, — и они не только не поняли того, что я им объяснял, но даже — того, что я им говорил не совершеннейшую чепуху!
Конечно, в этой громадной перестройке принимали участие сотни гораздо более сильнейших и замечательных деятелей; но и мы, смею думать, имеем право сопричислить себя к сонму их, потому что всегда, во все минуты нашей жизни, были искренними и бескорыстными хранителями того маленького огонька русской
мысли, который в пору нашей молодости чуть-чуть, и то воровски, тлел, — того огонька, который в настоящее время разгорелся в
великое пламя всеобщего государственного переустройства».
Деньги возьми, расплатись с антрепренерами, скинь хомут, потом обеспечь себе целый год жизни и садись за любимую
мысль; пиши
великое произведение!